Графическое изображение взаимосвязи между уровнем налоговых ставок и величиной налоговых доходов принято называть кривой Лаффера. При этом предполагается, что повышение ставок с нуля приводит к увеличению налоговых доходов лишь до определенного уровня. Дальше поступления начинают падать, люди все активнее уклоняются от налогов, а при ставке 100% перестают платить вообще.
Разумеется, подобные соображения высказывались задолго до того, как их сформулировал американский экономист Артур Лаффер. Сам Лаффер не претендовал на авторство концепции, указывая на то, что сходные суждения встречались еще у Ибн Хальдуна, арабского философа 14 века.
Важный элемент концепции Лаффера – «точка максимума»: ставка налога, при которой поступления максимальны. Исходя из этого, если текущая ставка больше «точки максимума», можно увеличить поступления, снижая налоги. Лаффер приводит несколько примеров такого снижения, в частности, сокращения ставок подоходного налога в США в 1920-е. Более современный и близкий пример – введение плоского подоходного налога (13%) в России начала 2000-х.
Правительственные и неправительственные экономисты пытаются в ходе изысканий обрести эту «точку максимума» для конкретных налоговых ставок. Они изучают статистику, строят модели, рисуют графики, проводят сложные математические вычисления. Не вдаваясь в техническую сторону дела, зададимся вопросом – какое значение имеют полученные ими результаты и их рекомендации по налоговым ставкам?
Допустим, рекомендации были приняты, ставки снижены, а поступления выросли. Допустим даже, что при старой системе и ceteris paribus поступления за тот же период оказались бы ниже. Как к этому относиться? Я не раз наблюдал, как люди восхищаются подобными реформами, оставаясь (по их мнению) при этом сторонниками рыночной экономики и уменьшения государственного вмешательства.
Удивительно, как легко люди встают на сторону государства, исходят из его выгоды. Например, в некоей стране ставка подоходного налога была ступенчатой, от 5 до 40 процентов, в зависимости от дохода. Собиралось 100 миллионов единиц валюты этой страны. Потом стали собирать по плоской ставке в 10%. Собрали 150 миллионов. Кто-то стал платить больше, кто-то меньше, кто-то перестал платить взятки и вышел из тени. Но в сухом остатке – в полтора раза увеличился объем денежных средств, которыми распоряжаются бюрократическим образом.
Теперь предположим, что стали бы брать не 10%, а 9%, получили бы 140 миллионов. Или 5%, и тогда собрали бы 90 миллионов. И так далее. Стало бы от этого хуже? Да, правительство вынуждено было бы распоряжаться меньшими суммами, но зато больше денег осталось бы в частных руках. Возможно, правительству бы пришлось отказаться от одного из своих дорогих, масштабных, но бесполезных проектов. Эти проекты весьма выгодны чиновникам и связанным с ними компаниям, отвлекают много денежных средств, товаров, услуг и предпринимательской активности, а в итоге приносят лишь убытки. Жители, наверное, большинства стран могут привести примеры таких проектов.
Одним словом, чем более эффективно государство собирает налоги, тем большим объемом средств распоряжаются бюрократическим образом: растрачивают, разворовывают, пытаются покупать политическую лояльность и т.п. Но дело не только в этом. Тот, кто выступает за наиболее эффективное налогообложение, выступает за наиболее эффективное насилие над частными лицами.
Представим себе, что в современном мире легально существует и развито рабство в том виде, в каком это было, скажем, в Античности. Вероятно, отношения хозяев и рабов будут изучаться, возникнет даже целая общественная наука – рабоведение. В рамках этой науки наверняка будет исследоваться вопрос о телесных наказаниях. И легко представить себе ученого, анализирующего, сколько надо ежедневно давать рабу ударов плетью, чтобы добиться от него максимальной отдачи. Слишком мало – разленится, слишком много – умрет, получит увечье или сбежит. Надо искать «точку максимума».
Дмитрий Зильберман